Почему Запад одержим Россией: или добыча, отказывающаяся признавать себя таковой

Отечественные либералы, провозглашающие себя интеллигенцией, часто уверяют нас в том, что Россия не интересна Западу. Что мы вторичны, что нет у нас главного — айфона.

На самом же деле Запад одержим Россией. Он испытывает к России неподдельную страсть, содержание которой может меняться от нежности и восторга до ненависти и ужаса, но накал почти никогда не снижается.

Даже статьи на тему «Ничтожная Россия слаба и ничтожна» или «Беспомощный Путин рычит от беспомощности» разоблачают себя тем, что главным их адресатом объявляется паникующее большинство, сомневающееся в верности курса, взятого элитами на укрощение России.

Культурный багаж

На моей памяти эта страсть меняла содержание несколько раз.

Тот страх, который я видел в голливудских фильмах 80-х годов о ядерной войне, о страшном нашествии красных, та ненависть, которую я видел во второй и третьей частях «Рэмбо», сменились сначала грубой лестью «Красной жары», а затем фамильярным и пошлым «экзотик Раша», куда можно было поехать за приключениями и дешевыми красивыми женщинами, как в Мексику или колониальную Индию.

«Экзотик Раша» длилась долго и мучительно. Параллельно с нашими отечественными «Фанатами», «Американ боями» и прочими вариантами попыток найти для себя новые идеалы и варианты счастья, которые все сводились к простому выбору — эмигрировать в одиночку. Хоть в коттедж за забором, хоть на виртуальную кухню.

Идея «жить по-русски» и отстраивать свою страну существовала только для невероятных извращенцев, которым было не стыдно признаться в том, что им нравится фильм «Любить по-русски» с тогда еще удачно имитировавшим вменяемость гражданином ДНР Никитой Джигурдой.

Но где-то с 2004 года Россия снова стала из экзотики с матрешками, калашниковыми, водкой и дикарями превращаться в нечто опасное. В то, что необходимо подчинить, усмирить, прекратить.

Сейчас Россия — уже не просто непокорное дикое Зло. Сейчас это нависающее над миром, угрожающее всему Древнее Проклятие, претендующее на уничтожение всего порядка вещей и установление невероятной по логике и чуждости власти.

Все это великолепие не может не быть узнано. Эти страхи и мании были описаны самими европейцами и стали неотъемлемой частью европейской культуры. Произведения, описывающие эти феномены, являются непременной частью культурного багажа европейца.

И уж если европейцы сами проделали за нас эту работу, то нам стоило быть хотя бы немного внимательными и благодарными этому культурному наследию.

Страшные глаза

Я говорю о таких замечательных произведениях, как «Моби Дик» Мелвилла и «Зов Ктулху» Лавкрафта. В них описано применяемое к нам массовое бессознательное человека Запада — поняв которое, мы поймем причину столь странного, как нам кажется, отношения к нам.

Вот прямая речь человека Запада о России:

— ...это Моби Дик сбил мою мачту, Моби Дик поставил меня на этот безжизненный обрубок. Верно, верно! — повторил он с каким-то жутким, нечеловеческим, громким рыданием в голосе, словно пораженный в самое сердце матерый лось. — Верно, это он, проклятый Белый Кит, обстриг мою палубу, превратил меня на веки вечные в жалкого, неуклюжего калеку! — И, воздев руки ввысь, он выкрикнул свои безмерные проклятия: — Да! И я буду преследовать его и за мысом Доброй Надежды, и за мысом Горн, и за норвежским Мальштремом, и за пламенем погибели, и ничто не заставит меня отказаться от погони. Вот цель нашего плавания, люди! Гоняться за Белым Китом по обоим полушариям, покуда не выпустит он фонтан черной крови и не закачается на волнах его белая туша.

…Все видимые предметы — только картонные маски. Но в каждом явлении — в живых поступках, в открытых делах — проглядывают сквозь бессмысленную маску неведомые черты какого-то разумного начала. И если ты должен разить, рази через эту маску! Как иначе может узник выбраться на волю, если не прорвавшись сквозь стены своей темницы? Белый Кит для меня — это стена, воздвигнутая прямо передо мною. Иной раз мне думается, что по ту сторону ничего нет. Но это неважно. С меня довольно его самого, он шлет мне вызов, в нем вижу я жестокую силу, подкрепленную непостижимой злобой. И вот эту непостижимую злобу я больше всего ненавижу; и будь белый кит всего лишь орудием или самостоятельной силой, я все равно обрушу на него мою ненависть… я готов разить даже солнце, если оно оскорбит меня. Ибо если оно могло меня оскорбить, значит, и я могу поразить его; ведь в мире ведется честная игра, и всякое творение подчиняется зову справедливости. Но я неподвластен даже и этой честной игре. Кто надо мной? Правда не имеет пределов.

Здесь все есть. Россия — это кит. Киты в описываемую эпоху — это ворвань, китовый жир, который использовался повсюду как источник энергии западной цивилизации. То есть как основа его превосходства в технологиях, а также превосходного самомнения, которое мы видим и сейчас: эхо от речей г-на Барака Обамы об американской исключительности еще не затихло.

Киты — это страны и народы, которые являются добычей человека Запада. Это Индия, Китай, страны Африки и Азии.

Белый Кит — это Россия. Это добыча, отказывающаяся признавать себя таковой. Именно в этом ее преступление и оскорбление, которое она наносит человеку Запада. Кит топит корабли цивилизации, кит бросает вызов всемогуществу человека Запада. Эта добыча отказывает человеку Запада не просто в могуществе, а в праве на него. Ведь могущество не может быть основано на неправде.

Одержимость исключительности, самолюбования, самоутверждения оскорблена и требует мести.

Из речи капитана Ахава видно, что он подозревает кита в том, что кит — не самостоятельное существо, а «картонная маска», за которой скрывается нечто неведомое.

Что это может быть? Другой порядок. Другая правда. Нечто более древнее, что было и будет всегда. Истинный Порядок, не зависящий от того, что назначил порядком и правдой человека Запада Ахав.

Его символизирует Океан. Древняя стихия, источник жизни, источник смерти, колыбель китов, кладбище людей. Океан — это Бог-Отец. Альфа и Омега.

Абсолютно то же самое человек Запада видит в России. Россия смотрит на Запад страшными глазами православных святых с русских икон, страшными глазами Спаса, страшными глазами Сталина и Ленина.

И страшными глазами Владимира Путина, в которых, как уверяют, написано «КГБ».

Русский Медведь

На самом же деле, ужас — вовсе не в царях и генсеках. Ужас в существовании цивилизации, которая не противопоставляет себя природе, а выращивает себя из нее.

Запад, который воспринимает себя как цивилизацию, противостоящую дикости, автоматически записывает такую цивилизацию в дикость. Но парадокс в том, что эта дикость имеет структуру, идею, мораль, а самое главное — власть и силу, причитающуюся только цивилизации.

Для Запада это монстр. Белый Кит, Ктулху, Русский Медведь.

Человек Запала подозревает, что объявленный им порядок противен жизни и Богу, но полагает, что он в состоянии настоять на своем и утвердить свое господство.

Но убить Белого Кита Россию — это все равно что убить Бога. Доказать, что Бога нет. Что нет никакого истинного изначального порядка. Что единственный порядок — это порядок человека Запада. Убить Бога — единственный способ объявить себя единственной мерой вещей.

Ахав — это то, каким Запад видит себя. Его судьба — это то, как человек Запада видит свою судьбу.

Ахав в книге ходит на костяной ноге, как русская Баба Яга, — то есть уже наполовину является нежитью. Перечисление своих обид и увечий — отнятая нога, сломанные мачты и пр. — все то же самое человек Запада может сказать и о России — о 1242-м, о 1612-м, о 1812-м и о 1945-м годах.

Ахав — вождь религиозных фанатиков, использующий корабль и остальных матросов как средство для ведения своей священной войны против кита. Один из них, перс Фейдулла, пророчит Ахаву смерть сразу после своей. И кит действительно сначала убивает Фейдуллу, а затем уничтожает весь корабль.

Очередь Ахава

Вероятно, Запад понимает, что после того как Россия закончит с порожденным им «Исламским государством» (террористическая организация, запрещенная в РФ) наступит очередь Ахава. И именно отсюда, из предвкушения, предчувствия расплаты, возникает нынешний, еще более ужасный образ России.

Это Ктулху, пробудившийся на дне все того же Океана.

Зачем человеку Запада для описания конца света понадобился Ктулху? Дело в том, что ранее Апокалипсис означал День Страшного Суда и Второе Пришествие. Возвращение Отца, Творца, истинной Жизни и Любви к человечеству.

Ктулху — это описание Конца Света не как пресечение неправд и безобразий, не как прекращение греха и Суд, а как делегитимация Бога. Превращение его в монстра.

Апокалипсис Иоанна — это то, каким Суд видит борец за свою душу, понимающий, что мир создан совершенным и совершенством. Апокалипсис Лавкрафта — это то, как его видит потребитель, для которого мир — источник потребления. Мир отказывается потребляться, и наступает хаос.

Ужасная Россия с рудиментарными крылышками и бородой из щупалец — это символ мира, который отказал потребителю в потреблении. Вот он каков, ужас человека Запада

Роман Носиков

Источник:  http://nnm.me/blogs

Понравилась статья? Поделись!

Добавить комментарий к статье